…Того же лета безбожный, злочестивый Ординский князь Мамаи поганыи собрав рати многы и всю землю Половечьскую и Татарьскую и рати понаименовал, Фрязы и Черкасы и Ясы, и со всеми сими поиде на Великого князя Дмитрия Ивановича и на всю землю Русскую. И бысть месяца августа приидоша от Орды вести к князю великому к Дмитрию Ивановичю, аже вздвизается рать татарьскаа на христианы, поганыи род Измаилтескыи, и Мамай нечестивый лют гневашеся на великого князя Дмитрия о своих друзех и любовницех, и о князех иже побиени бысть на реце на Воже, подвижася силою многою, хотя пленити землю Русскую. Се же слышав князь великий Дмитрий Иванович, собрав вои многы, поиде против них, хотя боронити своея отчины и за святые церкви, и за правоверную веру христианьскую, и за всю Русьскую землю. И переехав Оку, приидя ему пакы другыя вести, поведаша ему Мамая за Доном собравшася, в поле стояща и ждуща к собе Ягаила на помощь, рати литовскые. Князь же великий поиде за Дон и бысть поле чисто и велико зело, и ту сретошася погании половьци, Татарьские пьлци, бе бо поле чисто на усть Непрядвы. И ту изоплчишася обои, и устремишася на бои, и соступишася обои, и бысть на дълзе час брань крепка зело и сеча зла. Чрес весь день сечахуся и падоша мертвых множство бесчислено от обоих. И поможе Бог князю великому Дмитрию Ивановичу, а Мамаевы плъци поганыи побегоша, а наши после биющи, секуще поганых без милости. Бог бо невидимою силою устраши сыны Агаряны, и побегоша обратиша плещи свои на язвы, и мнози оружием падоша, и друзии в реце истопоша Толбугу да Мокшея к новому царю с дары и с поминкы .
На первый взгляд, этот текст весьма напоминает все предыдущие описания, связанные с отражением ордынских набегов. Здесь присутствуют и поганыи род Измаилтескыи , и безбожный злочестивыи Ординскыи князь Мамаи поаныи . Но наряду с ними проступает совершенно новая мысль, отсутствующая в прежних текстах: Дмитрий Иванович выступает против ордынцев,
…хотя боронити своея отчины и за святые церкви, и за правоверную веру христианьскую, и за всю Русьскую землю.
Главным противником Дмитрия Ивановича в краткой летописной повести является Мамай. Именно он инициатор похода на Русь. Именно он в изложении автора идеально воплощает отрицательные черты, присущие поганым вообще. При этом Мамай противопоставляется Тохтамышу. Это сделано столь тонко, что вызывает даже некоторое недоумение. С какой стати некыи царь со востока, именем Токтамыш из Синее Орды оказывается союзником русских князей, который, собственно, и побеждает супротивника своего и их врага Мамая ? Почему он чуть ли не поздравляет московского князя с победой?
Все дело в двух словах: князь и царь . Жесткая вертикаль управления монгольского образца. Мамай - князь , Тохтамыш - царь . Присвоив себе не свойственные по рангу функции, Мамай становится узурпатором, противостоящим Тохтамышу - законному правителю Орды. Комментируя эту коллизию, Л. И. Шохин составитель сборника работ М. Н. Тихомирова, посвященных истории Москвы, пишет:
«…Тохтамыш был прирожденным ханом, а Мамай нет, они враждовали между собой, оспаривая власть над Золотой Ордой. Поэтому столкновение Дмитрия Донского с Мамаем можно представить как выступление против узурпатора, приведшее к власти…законного царя» .
В какой-то мере такое противопоставление сближает краткий летописный рассказ о Куликовской битве с «Повестью об убиении Михаила Тверского», а образ Мамая с образом Кавгадыя. И тот и другой действуют помимо воли хана. Так что масштаб и глубина антиордынских настроений летописца и в данном случае вряд ли должны переоцениваться…
Противостояние Мамая и Дмитрия Ивановича рассматривается автором повести не как следствие Божиего попущения и не как наказание Господне . Его описание выстраивается как личный конфликт ординского князя и великого князя . Русьской земле противостоит уже не Бог, а вполне конкретная земля Половечьская и Татарьская. Мало того, сами Татары теряют облик народа последнего времени. Продолжая именовать их род Измаилтескыи и сыны Агаряны , летописец, пожалуй, впервые сопровождает эти характеристики собственно этническими перечнями народов, принимающих участие в ордынском походе. Наконец, обращает на себя внимание и такая деталь: русским князьям, кажется, впервые за все время ордынского владычества на Руси, поможе Бог . Он
«…Бог бо невидимою силою устраши сыны Агаряны, и побегоша обратиша плещи свои на язвы, и мнози оружием падоша, и друзии в реце истопоша»
Новой представляется и мотивация действий Дмитрия Ивановича. Если прежде основной задачей для положительного князя, как мы помним, было пострадати за христиан, то теперь летописец полагает, что Дмитрий Иванович выступил против ордынского войска,
…хотя боронити своея отчины и за святые церкви, и за правоверную веру христианьскую, и за всю Русьскую землю[вьщелено мною. И.Д.].
В связи с этим следует заметить, что рассказу о битве непосредственно предшествует несколько странное для современного читателя сообщение:
«…В лето 6887 бысть Благовещенье святыя Богородица в Велик день. Се же написах того ради, понеже не часто так бывает, по реткажды, окромя того лета отселе еще до Второго Пришествия одинова будет»
Речь здесь идет о так называемой кириопасхе совпадении Пасхи и Благовещения (25 марта). Действительно, такое совпадение приходилось на 1380 г. Как уже говорилось, годы, на которые выпадала кириопасха, рассматривались в древней Руси как потенциальные даты Конца Света. Подобное предзнаменование прида-
вало происходящему еще больший драматизм. Хотя летописец, очевидно, не считает этот год решающим в жизни человечества. Его рассуждения о том, что до наступления последних времен будет еще одно такое же совпадение (имеется в виду 1459 г.), скорее всего ориентированы на 7000 год от Сотворения мира (1492 г. н. э.) как на дату Второго Пришествия (следующая кириопасха приходилась лишь на 1543 г.).
Аналогичный текст открывает и пространную летописную повесть, но здесь он получает еще более подробный (хотя и менее ясный) комментарий:
«…В лето 688(8) … И в Благовещенье бысть в Велик день, а первее всего было за 80 и за 4 годы, потом будет за 80 без лета, потом за 11 лет»
Кстати, именно этот расчет лег в основу датировки протографа Софийской первой и Новгородской четвертой летописей 1448 г. . Для нас же в данном случае главное заключается в совершенно определенной эсхатологической окраске, которую, благодаря данному расчету, приобретает летописный рассказ о Мамаевом побоище.
В связи со всем вышеизложенным, представляется вполне обоснованной общая характеристика, которую дает анализируемому тексту В. Н. Рудаков:
«…Отличием рассматриваемой повести от перечисленных выше памятников является полное отсутствие ссылок книжника на…людские грехи, исключительно наличием которых авторы предшествующих произведений объясняли причины прихода…безбожных язык на Русь. Наоборот, важной отличительной чертой анализируемого произведения является неоднократное упоминание Божьей помощи, благодаря которой русским удается победить монголо-татарскую рать. Перечисленные черты краткого летописного рассказа о Куликовской битве, в первую очередь, связаны с новизной самого события, произошедшего 8 сентября 1380 г. Победа русских войск, возглавляемых великим князем, над татарами событие, явно выходящее из рада привычных взаимоотношений Руси и Орды. Победа над теми, кого прежде считали непобедимыми даже не по причине их силы, а по причине своей слабости (в первую очередь душевной, морально-нравственной, а потом уже военной), своей греховности, по причине…гнева Господнего на Русь, требовала принципиально иного подхода к своему описанию. Летописец, судя по всему, совершенно четко осознавал новизну произошедшего, и поэтому его рассказ абсолютно свободен от прежних, свойственных его предшественникам…стереотипов восприятия. В силу зависимости более поздних повествований о Куликовской битве от летописной записи…О великом побоище, иже на Дону… значительная часть характерных черт восприятия монголо-татар краткого рассказа в преобразованном виде нашла отражение в перечисленных произведениях» .
Повесть о Куликовской битве летописная - литературный памятник, посвященный битве «за Доном» «на усть Непрядвы», дошел в составе летописных сводов под 1380 (6888) г.
Создание «Повести…» исследователи (С. К. Шамбинаго, А. А. Шахматов, Л. В. Черепнин и др.) относили обычно к кон. XIV века. Спорным был лишь вопрос, какой из видов «Повести...» - краткий или пространный - считать первоначальным. В настоящее время представляется доказанным, что «Повесть...» составлена на основе краткого рассказа «О побоище иже на Дону», отразившегося в Летописи Симеоновской.
Первоначальные и наиболее полные тексты «Повести…» содержатся в Летописях Софийской I и Новгородской IV. Все остальные ее тексты, подвергшиеся переработке - сокращению или распространению - восходят к тексту «Повести…» в составе этих летописей. «Повести...», включившая в себя фактические данные рассказа «О побоище иже на Дону», содержит ряд новых подробностей: так, например, наряду с главенствующей ролью в битве великого князя Дмитрия Ивановича подчеркнута и роль его двоюродного брата, князя Владимира Андреевича Серпуховского, сообщается о приходе на помощь Дмитрию сыновей литовского великого князя Ольгерда - Андрея Полоцкого и Дмитрия Брянского, рассказывается о гибели Мамая в Кафе. Автор П. опирался как на собственно исторические источники (в частности, на рассказ «О побоище иже на Дону» и на Синодик - перечень убитых), так и на источники литературные - Повесть о житии Александра Невского и краткую (паремийную) версию Чтения о Борисе и Глебе.
Оба эти произведения о князьях-воинах давали автору П. материал для исторических аналогий. Кроме того, в тексте постоянно встречаются библейские цитаты; в описании скорби русских женщин использован фрагмент из апокрифического Слова на Рождество Христово о пришествии волхвов. В отличие от краткого рассказа «О побоище иже на Дону» П. обладает всеми чертами литературного повествования: событийная канва в ней дополнена новыми сюжетными линиями, шире использованы этикетные формулы, речи героев насыщены риторическими фигурами, изложение повышенно эмоционально (особенно в изображении отрицательных героев). П. - произведение публицистическое, направленное в защиту объединения русских сил против врагов Русского государства.
М. А. Салмина, исследовавшая П., датировала памятник кон. 40-х гг. XV в., однако вывод этот нельзя считать окончательным.
Большинство идей автора краткой летописной записи находят дальнейшее развитие в тексте пространной Повести: эти идеи во многих случаях лишь уточняются, иллюстрируются конкретными примерами, снабжаются дополнительными аргументами.
Стоит так же обратить внимание на образ монголо-татар в этом произведении:
Летописец пишет о гордыне Мамая, который «разгордевся мневъ себя аки царя», готовит поход на Русь. Тем самым подчеркивается нарушение темником норм социального этикета -- «гордясь», Мамай берет на себя несвойственные ему функции -- функции ордынского «царя». В данном случае автор Повести, вероятно, опирался на оценки Куликовской битвы современниками, совершенно отчетливо осознававшими незаконность притязаний Мамая на «царские» прерогативы и неоднократно подчеркивавшими, что борьба на Куликовом поле шла «не с царем, а с узурпатором «царства»»
Развивая тему гордыни «поганого» «ординского князя», книжник охотно прибегает к историческим параллелям. В качестве образцов для сравнения с Мамаем летописец выбирает фигуры легитимных «царей» Батыя и Джанибека. В отличие от версии краткого летописного рассказа в пространной Повести Мамай идет на Русь не только «люто гневавшеся о своихъ друзехъ и любовницехъ, о князехъ, избьеных на реце на Воже» и желая «пленити Русскую землю», но для того, чтобы повторить действия Батыя. Мамай, собираясь в поход, призывает своих «темных князей поганых» пойти «на рускаго князя и на всю силу рускую, яко же при Батые было». «Крестьянство потяряемъ, и церкви Божиа попалимъ, и кровь ихъ прольемь, и законы ихъ погубимь», -- призывает «ордынский князь», «хотя пленити крестьян». «Высокомыслие», гордыня проявляются Мамаем и тогда, когда накануне сражения он вступает в переговоры с Дмитрием. Темник «нача слати къ князю Дмитрию выхода просити, како было при Чанибеке цари, а не по своему докончанию». Нарушение Мамаем «своего докончания» еще больше усиливает оценку темника как нарушающего установленные порядки и иерархии, «беззаконного» узурпатора.
Летописец, конкретизируя, в чем именно проявлялась «гордость» узурпатора (тот, не желая быть просто «аки царь», хотел быть именно «яко Батый»), вместе с тем дает свое видение целей Мамаева (а заодно -- ретроспективно -- и Батыева) нашествия: замыслы «поганых» носили главным образом антихристианский характер и были направлены в первую очередь против веры.
По сравнению с кратким летописным рассказом, посвященным Куликовской битве, негативность характеристик Мамая в пространной Повести усиливается. «Ордынский князь» именуется «нечестивым», «окаянным», «безбожным», «зловерным», «поганым», «темным сыроядцем», «старым злодеем» и пр. Среди наиболее характерных качеств темника автор Повести особо выделяет злобу и свирепость, ярость и гневливость. Мамай совершает «злый съветъ», «съветъ нечестивый»; зовет к себе «темныя своя князи поганыя»
Новой чертой в восприятии монголо-татар в целом и Мамая в частности является указание на дьявольскую сущность предводителя «поганых». В пространной Повести Мамай назван воплощенным дьяволом: «великий князь наеха наперед на… нареченнаго плотнаго дьявола Мамая», а его союзник -- Олег Рязанский -- «дьяволовым светником». Прямое именование предводителя татарского войска «дьяволом», пожалуй, впервые встречается именно в рассматриваемом произведении древнерусской литературы. До этого указания на связь «поганых» с дьяволом появлялись эпизодически и носили неявный характер (в рассказе Ипат. о нашествии Батыя татарам, как мы помним, приписываются лишь некоторые черты «лукавого», главной из которых является «лесть»).
Краткая летописная повесть 1408 года - наиболее раннее и достоверное известие о Куликовской битве. По-видимому, повесть была составлена в Москве анонимным писателем из окружения митрополита Киприана. Возможно, к этой работе был причастен ученик Сергия Радонежского, монах Троице-Сергиева монастыря Епифаний Премудрый.
Дата 1408 год - условна: в этом году был завершен московский митрополичий свод, включающий повесть, но рассказ о событиях 1380 года мог быть составлен и раньше, в конце XIV - начале XV века. Повторы летописного текста (князь Дмитрий по воле летописца дважды возвращается после боя в Москву, а Мамай дважды убегает от русских дружин) свидетельствуют о том, что краткой повести предшествовали какие-то иные записи о Куликовской битве, не сохранившиеся в первоначальном виде, но сведенные в повествование 1408 года. Имена убитых князей и воевод были внесены в краткую повесть из специального списка павших, обычно составлявшегося для церковного поминания - синодика.
О ВЕЛИКОМ ПОБОИЩЕ НА ДОНУ
В том же году безбожный нечестивый ордынский князь, Мамай поганый, собрав многочисленные войска и всю землю половецкую и татарскую, нанял войска фрязов, черкасов и ясов - и со всеми этими войсками пошел на великого князя Дмитрия Ивановича и на всю землю Русскую. В августе из Орды пришли вести к великому князю Дмитрию Ивановичу о том, что поднимается рать татарская на христиан, поганый род измаилтян. И Мамай нечестивый, люто гневаясь на великого князя Дмитрия о своих друзьях и любимцах и князьях, что были побиты на реке Воже, выступил с огромным войском, желая пленить землю Русскую.
Узнал об этом великий князь Дмитрий Иванович, собрал множество воинов и пошел против татар, чтобы защитить свои вотчины, за святые церкви и за правую веру христианскую и за всю землю Русскую. Когда князь переправился через Оку, пришли к нему другие вести, что Мамай собрал свои войска за Доном, стоит в поле и ждет к себе на помощь Ягайла, литовские рати.
Великий князь переправился через Дон, туда, где чистое и просторное поле. Там и собрались поганые половцы, татарские полки, на чистом поле возле устья Непрядвы. И тут выстроились оба войска и бросились в бой, противники сошлись - и была долгая битва и злая сеча. Целый день бились, и пало бесчисленное множество мертвых с обеих сторон. И бог помог великому князю Дмитрию Ивановичу, а Мамаевы поганые полки побежали, а наши - за ними, и били и секли поганых без пощады. Это бог чудесною силою устрашил сынов агарянских, и они побежали, подставив спины свои под удары, и многие были биты, а иные утонули в реке. И русские отряды гнали татар до речки Мечи и там множество их убили, а иные татары бросились в воду и утонули, гонимые божьим гневом и охваченные страхом. И убежал Мамай с малой дружиной в свою землю татарскую.
Это побоище было 8 сентября, на Рождество святой богородицы, в субботу, до обеда.
И в схватке были убиты: князь Федор Романович Белозерский, сын его князь Иван Федорович, Семен Михайлович, Микула Васильевич, Михаила Иванович Окинфович, Андрей Серкизов, Тимофей Валуй, Михаила Бренков, Лев Морозов, Семен Мелик, Александр Пересвет и многие другие.
А князь великий Дмитрий Иванович с другими князьями русскими и с воеводами, и с боярами, и с вельможами, и с уцелевшими русскими полками занял поле боя и возблагодарил бога и поклонился воинам своим, что крепко бились с иноплеменниками и твердо за него сражались, и в мужественном бою отстояли веру христианскую.
И возвратился князь в Москву, в свои владения с великой победой, выиграв сражение и победив своих врагов. И многие воины его обрадовались, захватив богатую добычу: пригнали за собою многочисленные стада коней, верблюдов, волов, которым нет числа, и доспехи и одежды, и товары.
Тогда рассказали великому князю, что князь Олег Рязанский послал на помощь Мамаю свое войско, а сам приказал разрушить мосты через реки. Князь великий за это собрался послать на Олега свое войско. Но неожиданно в то самое время приехали к нему рязанские бояре и рассказали, что князь Олег бросил свою землю, а сам бежал со своею княгинею, с детьми, с боярами и с советниками своими. И бояре просили великого князя, чтобы не посылал на них войска, а сами били ему челом и покорились княжеской власти. Великий князь, выслушав их, принял их челобитье, выполнил их просьбу - войска на Рязань не послал, а сам пошел в свою землю, а на Рязанское княжение посадил своих наместников.
Тогда же Мамай убежал с Донского побоища и прибежал в свою землю с малым отрядом. Видя себя разбитым и бежавшим и посрамленным и поруганным, еще сильнее разгневался Мамай, впал в неистовство и в ярость, собрал оставшиеся свои войска, вновь захотел совершить набег на великого князя Дмитрия Ивановича и на всю Русскую землю. Только он это задумал, пришла к нему весть, что идет на него некий царь с востока, именем Токтамыш, из Синей Орды, Мамай же, собравший войско для набега на Русь, с этим войском выступил против него, и они встретились на Калках. А Мамаевы князья, сойдя с коней своих, били челом царю Токтамышу и дали ему клятву по своей вере, и писали клятвенную запись, и признали его власть, а Мамаю изменили, ибо он был опозорен поражением.
А Мамай, увидев это, быстро бежал со своими советниками и единомышленниками. Но царь Токтамыш послал за ним в погоню своих воинов, и они убили Мамая. А сам Токтамыш пошел и захватил Орду Мамаеву и цариц его, и казну, и улус весь взял, и богатство Мамаево разделил между своими воинами. И послал оттуда послов на Русскую землю к великому князю Дмитрию Ивановичу и ко всем князьям русским, сообщая им о своем появлении и о том, как он захватил власть в Орде, и как победил своего противника и их врага Мамая, и сам сел на царстве Волжском. А князья русские послов его отпустили с честью и с дарами, а сами той же зимой и весной послали каждый своих послов с богатыми дарами к царю Токтамышу.
Перевод А.И. Плигузова, выполнен по изданию: Полное собрание русских летописей. Пг., 1922, т. 15, вып. 1, стб. 139-141.
С.К. Шамбинаго считал краткую повесть позднейшим сокращением пространной, однако М.А. Салмина доказала первоначальный характер краткой повести. Л.А. Дмитриев, используя наблюдениям М.А. Салминой, высказал мысль о зависимости краткой летописной повести от "Задонщины". Три списка "Задонщины", Краткая и Пространная летописные повести действительно содержат текстуально близкие описания добычи русских воинов (названы кони, верблюды, волы, доспехи). В соответствующем мосте текст Краткой повести без изменений перенесен в Пространную повесть. Л.А. Дмитриев, сопоставляя описание добычи 1380 года с другими подобными описаниями в Рогожском летописце под 1377, 1378 и 1385 годами, приходит к выводу об отступлении летописца от скупого клише в рассказе о Куликовской битве, следовательно, думает Л.А. Дмитриев, летописец воспользовался развернутым описанием добычи, данным в "Задонщине". Однако перечисление трофеев 1380 года не может не отличаться от аналогичных известий 1377, 1378 и 1385 годов, так как там речь идет об иных по масштабу и оценкам событиях - о поражении русских на Пьяне, о гораздо меньшей победе на Воже и о набеге Олега Рязанского на Коломну. В описании добычи 1380 года правильнее видеть не развернутое литературное клише заимствованного характера, а близкий к реальности перечень захваченного имущества.
"Задонщина" подробнее и в более ярких красках говорит о трофеях русских дружин (узорочья, вино, сахар), чем летописные повести (порты, товар). Трудно предположить, чтобы летописец, обрабатывая текст "Задонщины", поменял восточные экзотические "узорочья" на прозаические "порты". Вероятнее влияние летописных повестей на "Задонщину", а не наоборот. Если привлечь другие примеры, которыми М.А. Салмина доказывает зависимость "Задонщины" от Пространной летописной повести, можно с некоторой долей вероятности предполагать, что на "Задонщину" повлияла именно Пространная летописная повесть 1425 года.
Краткую и Пространную повести, как близкие по времени создания произведения, может быть, даже одного автора, следует рассматривать суммарно.
Летописная повесть о Куликовской битве дошла до нас в двух видах: кратком и пространном. Краткая летописная повесть входит в состав летописей, ведущих свое происхождение от летописного свода Киприана 1408 г. (Троицкой летописи). Пространная летописная повесть в своем наиболее раннем виде представлена Новгородской четвертой и Софийской первой летописями, т. е. должна была находиться в своде 1448 г.
В краткой летописной повести, составленной, как считает М. А. Салмина, составителем свода 1408 г., сообщается о жестокости и кровопролитности сражения, продолжавшегося целый день, перечисляются имена убитых князей и воевод, рассказывается о судьбе Мамая. Автор пространной летописной повести, взяв за основу краткую, значительно расширил ее (возможно, воспользовавшись для этого «Сказанием о Мамаевом побоище» либо какими-то другими источниками), вставил в свой текст резкие обличения Олега Рязанского.
Краткая и пространная летописные повести, текстуально связанные между собою, одна сжато, другая более подробно освещают обстоятельства Куликовской битвы. Пространная летописная повесть, кроме того, отличается риторичностью и публицистичностью, в ней много внимания уделено обличению рязанского князя Олега, заключившего союз с врагом великого князя московского, Мамаем.
В науке существуют различные точки зрения на характер взаимоотношения краткой и пространной летописных повестей и на время их возникновения. До недавнего времени краткая летописная повесть рассматривалась как сокращенный вариант пространной. М. А. Салмина, исследовавшая летописную повесть о Мамаевом побоище в разных видах и в связи с историей тех летописей, в которые эта повесть включена, доказала, что пространная летописная повесть восходит к краткой, написанной ранее; возникновение ее она связывает с созданием летописного свода 1448 года. Такая датировка пространной летописной повести спорна: повесть могла быть создана гораздо раньше конца 40-х годов XV века, и включение ее в свод 1448 года, как и появление в ней некоторых хронологических ошибок,- отражение более позднего этапа литературной истории произведения.
краткая - переданы исторические сведения о куликов.битве. мамай спасается бегством, но собирает силу. о битве - кратко. отношение автора - через эпитеты. пространная -почти весь текст краткой здесь. более подробно описана битва. автор включает риторические сведения по поводу событий. есть молитва дмитрия. появляются новые персонажи, детали.
51.«Повесть о Мутьянском воеводе Дракуле». Идейно-художественный анализ.
«Сказание о Дракуле воеводе, или Повесть о мутьянском воеводе Дракуле», созданная в конце XV в., ставит вопрос о характере власти единодержавного властителя, о значении его личности и занимает важное место в развитии жанра историко-легендарной повести.
В 40-е годы прошлого столетия А. X. Востоков выдвинул предположение, что автором ее является государев дьяк Федор Курицын. Эта гипотеза встретила поддержку и у современного исследователя повести Я. С. Лурье.
Исторический прототип Дракулы - воевода Влад Цепеш, управлявший Румынией в 1456-1462 и 1476 гг. О его необычайной жестокости в Европе ходило много рассказов. Текст русской повести вероятнее всего восходит к устным рассказам, услышанным ее автором в Венгрии и Румынии.
Написанная в форме посольской «отписки», «Повесть о Дракуле» главное внимание сосредоточивает на деяниях самовластного воеводы.
Эти деяния излагаются в форме небольших, преимущественно сюжетных рассказов-анекдотов, где первостепенное значение приобретает диалог, а судьба персонажа, с которым ведет беседу Дракула, зависит от ума и находчивости собеседника. Зломудрый государь превыше всего ценит в человеке ум, находчивость, умение выйти из затруднительного положения, воинскую доблесть «Грозный», неподкупный владыка ненавидит зло и казнит всякого за совершенное им злодеяние.
В то же время Дракула, имя которого в переводе с румынского означает «дьявол», необычайно жесток: велит прибить гвоздями «капы» (шляпы) к головам послов, которые по обычаю своей страны не сняли их, явившись к «государю велику» и учинив тем самым ему «срамоту»; казнит воинов, которые были ранены в спину; сажает на кол посла, осудившего жестокость Дракулы; сжигает стариков, калек и нищих, мотивируя свой поступок «гуманными» целями: тем самым он освободил их от нищеты и недугов.
В целом же повесть лишена христианского дидактизма. Все поступки Дракула совершает по своей воле, не подстрекаемый к ним никакими потусторонними силами. Они свидетельствуют о его «зломудрии».
Не прославляя и не осуждая своего героя, автор повести как бы приглашал читателей принять участие в решении центрального вопроса - каким должен быть «великий государь»: подобает ли ему быть «милостиву» или «грозному».
Этот вопрос затем становится главным в публицистике XVI в., и на него будут отвечать Иван Пересветов и Иван Грозный, Максим Грек и Андрей Курбский.
52.«Повесть о взятии Царьграда» Нестора Искандера. Идейно-художественный анализ.
Падение Константинополя под ударами турок-сельджуков в 1453 г. получает философское историческое осмысление в «Повести о взятии Царьграда», написанной Нестором-Искандером. В рассказ об основании города Константином Флавием вводится символическое знамение борьбы змея (символ мусульманства) с орлом (символ христианства): победа змея над орлом временная, и в конечном итоге христианство восторжествует. Падение Константинополя - исполнение первой части пророчества. Это было истолковано как указание на русский народ, миссия которого - освободить Царьград от «неверных». Все это придавало «Повести» публицистическую остроту.
Основное внимание в повести уделяется описанию осады города. Автор передает психологическое состояние осажденных, поведение Константина. Это мужественный воин, презирающий смерть, долг и честь для него превыше всего. Несмотря на страшные, грозные знамения, предвещающие падение Царьграда, Константин отказывается покинуть город ради спасения своей жизни. Он героически гибнет в неравном бою. С оружием в руках гибнет и верный союзник Константина генуэзский принц Зустенея (Юстиниан).
Мужественным и храбрым воином изображен в повести турецкий султан Магмет. Он жесток, но справедлив, ценит воинскую доблесть противника. Такое изображение врага явилось новым шагом в развитии жанра исторической повести. Описания батальных сцен исполнены динамизма, напряженности и художественной выразительности. Сочувствие автора на стороне осажденных.
«Повесть о взятии Царьграда» явилась важным этапом в развитии жанра исторической повести. Сочетание конкретного описания военных событий с художественным вымыслом (небесные знамения, вымышленные монологи, раскрывающие внутреннее состояние героев, эмоциональная оценка, широкое философско-историческое осмысление событий) составляет отличительную особенность повести, подготовившей историческое обоснование политической теории Русского государства: Москва-третий Рим. Повесть пользовалась большой популярностью у читателей и служила образцом для исторических повестей XVI -первой четверти XVII в.
53.«Житие Стефана Пермского». Идейно-художественный анализ.
«Житие Стефана Пермского» было написано Епифанием, по-видимому, вскоре после смерти Стефана в 1396 г. Цель жития - прославить миссионерскую деятельность русского монаха, показать торжество христианства над язычеством. Тщательно собрав фактический материал о Стефане, Епифаний оформляет его в изящный и торжественный панегирик.
«Житие Стефана Пермского» открывается риторическим вступлением, далее следует биографическая часть и три плача (пермских людей, пермской церкви и «Плач и похвала инока списающа»).
Во вступлении Епифаний пространно говорит о мотивах, которые побуждают его взяться за перо. Сообщает об источниках, которыми он располагал, приступая к работе, и о встретившихся трудностях.
В биографической части дан ряд конкретных сведений о жизни и деятельности Стефана. Он родился в Устюге, в семье соборного клирика. Научившись грамоте, прочитал много книг Ветхого и Нового завета, внимательно слушал «чистые повести» и «учительные словеса». Он заранее готовит себя к будущей миссионерской деятельности. Более того, Стефан изучил греческий язык.
Таким образом, прежде чем идти в Пермскую землю, Стефан тщательно и всесторонне готовит себя к подвигу «учителя». Епифаний говорит, что мысль идти в Пермскую землю и «учити люди некрещеныя» возникла у его героя «издавна». Разгораясь духом Стефан ставит целью своей жизни «просветить» этих людей.
Центральное место занимает в житии описание миссионерской деятельности Стефана. Он ведет энергичную борьбу с языческими обрядами: разоряет «кумирню», срубает волшебную березу, которой поклонялись пермяки, посрамляет шамана Пама. Стефан проявляет большую силу воли, выдержку, терпение и убежденность, а также полное бескорыстие. Благодаря этим качествам он одерживает моральную победу. Он предлагает шаману войти с ним в горящий костер, опуститься в ледяную прорубь. От подобных испытаний Пам категорически отказывается и окончательно теряет авторитет у зырян. Одержав победу, Стефан защищает Пама от ярости пермяков, которые требуют его казни, добивается замены ее изгнанием.
Епифаний Премудрый по-новому подходит к изображению отрицательного героя. Противник Стефана Пам - это личность незаурядная, имеющая большое влияние на пермяков. Он стремится убедить сиоих соотечественников не принимать христианства, видя в Стефане ставленника Москвы. «Речь» Пама делает образ языческого шамана психологически убедительным, жизненно достоверным. Победа над Памом дается Стефану нелегко, отмечает Епифаний, и этим еще более подчеркивает значение личности победителя, его нравственного примера.
Главную заслугу Стефана Епифаний видит в его просветительской деятельности, в создании пермской азбуки и переводе на пермский язык книг «священного писания».
Особого мастерства в «плетении словес» Епифаний достигает в «Плаче пермских людей», «Плаче пермской церкви». Епифаний пользуется риторическими вопросами и восклицаниями, сопоставлениями с библейскими персонажами, метафорическими сравнениями. Поражает необычайное богатство словаря, многообразие синонимов, которые употребляет Епифаний.
В похвале порой встречаем до 20-25 синонимических эпитетов, с помощью которых автор стремится выразить свои чувства уважения и восхищения героем.
Плачи в «Житии Стефана Пермского» выражают не только чувство скорби пермских людей, но и чувство восторга, удивления перед величием подвига героя.
В создании торжественного риторического стиля Епифаний опирался на традиции литературы Киевской Руси, и в частности - на «Слово о законе и благодати» Илариона.
По-видимому, Епифаний предназначал его для индивидуального чтения и, подобно своему другу Феофану Греку, писал, невзирая на канонические образцы.
54.«Хождение за три моря» Афанасия Никитина. Идейно-художественный анализ.
Выдающимся произведением конца XV в. является «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина, помещенное под 1475 г. в Софийской летописи.
Свое «хождение» в Индию Никитин совершал с 1466 по 1472 г.. Он был одним из первых европейцев, вступивших на землю «брахманов», о громадных богатствах и сказочных чудесах которой рассказывали «Александрия» и «Сказание об Индии богатой».
«Хождение» - это драгоценный исторический документ, живое слово человека XV столетия, замечательнейший памятник литературы. Для своего произведения Афанасий избирает жанр путевых записок, очерков. В отличие от «путешествий-хождений» XII-XIII вв., его «хождение» лишено религиозно-дидактических целей. Никитин едет в неведомую русским людям Индию для того, чтобы собственными глазами видеть ее, чтобы там «посмотреть товаров на Русскую землю».
Таким образом, не только любознательность, но и практическая сметка купца руководила Афанасием в его путешествии.
На основании «Хождения за три моря» мы можем отчетливо представить себе личность русского человека, патриота своей родины, прокладывающего пути в неведомые страны. Никакие невзгоды и испытания, выпавшие на долю Афанасия на многотрудном пути, не могли испугать его, сломить его волю. Лишившись в устье Волги своих кораблей, которые были разграблены степными кочевниками, он продолжает путь. Возвращение назад в Тверь не сулило ему ничего, кроме тюрьмы, а вперед манила даль неведомых земель.
Переплыв Каспий, пройдя через Персию и переехав Индийское море, Никитин, наконец, достигает цели. Он в центре Индии: посещает города Чивиль, Джуннар, Бедер, Парват.
Пытливо присматриваясь к нравам и обычаям чужой страны. Афанасий свято хранит в своем сердце образ родины - Русской земли. Чувство родины обостряется на чужбине, и хотя на Руси много непорядков, ему дорога его отчизна.
Православная вера является для Никитина символом родины. Отсутствие возможности точного и строго соблюдения религиозного обряда в чужой стране вызывает у него чувство горечи. Никакими угрозами невозможно заставить Афанасия принять мусульманство. Переменить веру для него равносильно изменить родине. Однако Афанасий чужд религиозного фанатизма. Он внимательно присматривается к религиозным верованиям индийцев, подробно описывает буддийские святыни в Парвате. Поражает Никитина обилие в Индии каст - «вер» - 84.
«Хождение за три моря» отличается обилием автобиографического материала, Никитин подробно описывает свои внутренние переживания. Однако центральное место в «Хождении» занимает рассказ Афанасия об Индии.
Русского человека интересуют быт и нравы чужой страны. Его поражает «черный» цвет кожи местных жителей, их одежда. Особенно странным и необычным для русского человека был вид «простоволосых» замужних женщин. Ведь для русской женщины «опростоволоситься» - раскрыть свои волосы - было величайшим позором.
Бросается в глаза Афанасию социальные неравенство и религиозная рознь.
Описывает Никитин пышный выезд на охоту султана, великолепие и роскошь султанского дворца, имеющего семь ворот, в которых сидят по сто сторожей да по сто писцов, записывающих входящих и выходящих.
Русского купца привлекает ежегодный грандиозный базар, проводимый близ Бедера. Никитин ищет товаров «на нашу землю» и сначала ничего не находит. Интересует русского путешественника вооружение индийского войска и техника ведения боя. Однако он с осуждением говорит о бессмысленности и пагубности войн.
Отмечает Афанасий и особенности климата Индии: «...зима у них стала с троицына дни», а всюду вода, да грязь и тогда пашут и сеют пшеницу, просо, горох и все съестное. Весна же наступает с Покрова дня, когда на Руси начинаются первые зазимки.
Описание Индии у Афанасия Никитина строго фактично, и лишь в двух случаях он приводит местные легенды. Такова легенда о птице «гукук» в городе Алянде. Она летает по ночам и кричит «гу-кук» и на «которой хоромине сядет, тут человек умрет»; а кто ее хочет убить, «то ино у нее из рта огонь выйдет».
Заканчивается «Хождение» кратким путевым дневником о возвращении героя на родину, где он и умер близ Смоленска.
Трудно переоценить литературное значение произведения Афанасия Никитина. Просторечная и разговорная лексика русского языка переплетается с арабскими, персидскими и турецкими словами, усвоенными Никитиным во время путешествия. Характерно, что к иноязычной лексике он прибегает и тогда, когда выражает свои сокровенные мысли о Русской земле, о любви к родине и осуждает несправедливость русских вельмож.
55.«Новая повесть о преславном Российском царстве». Идейно-художественный анализ.
«Новая повесть о преславном, Российском царстве» - публицистическое агитационное воззвание. Написанная в конце 1610 - начале 1611 г., в самый напряженный момент борьбы, когда Москва была захвачена польскими войсками, а Новгород - шведскими феодалами. «Новая повесть», обращаясь ко «всяких чинов людям», звала их к активным действиям против захватчиков. Она резко обличала предательскую политику боярской власти, которая, вместо того чтобы быть «земледержцем» родной земли, превратилась в домашнего врага. Разоблачались в повести планы польских магнатов и их главаря Сигизмунда III, который лживыми обещаниями стремился усыпить бдительность русских. Прославлялся мужественный подвиг смолян, самоотверженно оборонявших свой город, не давая врагу овладеть этой важной ключевой позицией. Идеалом патриота «Новая повесть» изображает патриарха Гермогена, наделяя его чертами верного христианина, мученика и борца за веру против богоотступников. На примере поведения «крепких» смолян и Гермогена «Новая повесть» выдвигала на первый план стойкость как необходимое качество поведения истинного патриота.
Характерной особенностью повести является ее демократизм, новая трактовка образа народа. К народу обращены призывы и послания Гермогена, народа страшатся враги и предатели, к народу апеллирует автор повести. Однако народ в повести еще не выступает в роли действенной силы.
В отличие от других произведений того времени, в «Новой повести» отсутствуют исторические экскурсы; она наполнена злободневным материалом, призывает москвичей к вооруженной борьбе с захватчиками. Это и определяет особенности стиля «Новой повести», в котором деловая энергичная речь сочетается с взволнованным патетическим призывом. «Лирическую стихию» повести составляют авторское патриотические настроения, стремление поднять москвичей на вооруженную борьбу с врагом.
Общий патетический тон изложения сочетается в «Новой повести» с многочисленными психологическими характеристиками. Впервые в литературе появляется стремление обнаружить и показать противоречия между помыслами и поступками человека. В этом возрастающем внимании к раскрытию помыслов человека, определяющих его поведение, и заключается литературное значение «Новой повести».
56.«Житие Юлиании Лазаревской». Идейно-художественный анализ.
Изменения традиционного жанра жития ярко прослеживаются в «Повести о Юлиании Лазаревской». Эта повесть является первой в древнерусской литературе биографией женщины-дворянки. Она была написана сыном Юлиании Дружиной Осорьиным, губным старостой города Мурома, в 20-30-х годах XVII в. Автору повести хорошо знакомы факты биографии героини, ему дорог ее нравственный облик, ее человеческие черты. Положительный характер русской женщины раскрывается в обыденной обстановке богатой дворянской усадьбы.
На первый план выдвигаются качества образцовой хозяйки. После выхода замуж на плечи юной Юлиании ложится ведение сложного хозяйства дворянского поместья. Угождая свекру и свекрови, золовкам, она следит за работой холопов, за ведением домашнего хозяйства; при этом ей часто приходится улаживать социальные конфликты, возникающие между дворней и господами. Эти конфликты приводят к открытому мятежу «рабов», который, правда, объясняется в повести традиционным мотивом - кознями дьявола. Во время такого стихийно вспыхнувшего бунта был убит старший сын Юлиании. Безропотно переносит Юлиания невзгоды, которые выпадают на ее долю. Дважды пришлось пережить ей страшные голодные годы: в молодости и в старости, когда Юлиания вынуждена была даже отпустить своих «рабов», чтобы они сами добывали себе пропитание.
Повесть правдиво изображает положение замужней женщины в большой дворянской семье, ее бесправие и многочисленные обязанности. Ведение хозяйства настолько поглощает Юлианию, что она лишена возможности посещать церковь, и тем не менее она «святая». Повесть утверждает святость подвига высоконравственной мирской жизни, служения людям. Юлиания помогает голодающим, ухаживает за больными во время «мора».
«Повесть о Юлиании Лазаревской» создает образ энергичной умной русской женщины, образцовой жены и хозяйки, с терпением переносящей испытания, которые обрушивает на нее жизнь. Осорьин изображает в повести не только реальные черты характера своей матери, но и рисует идеальный облик русской женщины таким, каким он представлялся русскому дворянину первой половины XVII в.
В жизнеописании Юлиании Осорьин еще не отходит полностью от агиографической традиции, с ней связано начало повести. Юлиания происходит от «боголюбивых» и «нищелюбивых» родителей; она выросла во всяком «благоверии. В характере Юлиании подчеркиваются черты христианской кротости, смирения и терпения, нищелюбия и щедрости. Как и подобает христианским подвижникам, Юлиания, хотя и не уходит в монастырь, под старость предается аскезе: отказывается от «плотского «совокупления с мужем», спит на печи, подкладывая «под ребра» поленья и «ключи железны», ходит зимой без теплой одежды, «в сапоги же босыма ногами обувашеся. Использует Осорьин и традиционные для агиографии мотивы религиозной фантастики: бесы хотят убить Юлианию, но вмешательство святого Николая спасет ее. В ряде случае «бесовские козни» носят весьма конкретное бытовое и даже социальное очертание. Таковы раздоры в семье, мятеж «рабов».
Как и подобает святой, Юлиания сама предчувствует свою кончину и благочестиво умирает. Десять лет спустя обретают ее нетленное тело, которое творит чудеса.
Таким образом, в «Повести о Юлиании Лазаревской» тесно переплетаются элементы бытовой повести с элементами житийного жанра, но преобладающее место явно уже начинает занимать бытовое повествование. Повесть лишена традиционного для жития вступления, плача и похвалы. Стиль ее довольно прост. Он отражает канцелярскую практику муромского губного старосты.
«Повесть о Юлиании Лазаревской» - свидетельство нарастания в обществе и литературе интереса к частной жизни человека, его поведению в быту. Эти реалистические элементы, проникая в жанр жития, разрушают его и способствуют постепенному его превращению в жанр светской биографической повести.
57.«Повесть о Савве Грудцыне». Идейно-художественный анализ.
Тематически к «Повести о Горе и Злочастии» близка «Повесть о Савве Грудцыне», созданная в 70-е годы XVII в. В этой повести также раскрывается тема взаимоотношений двух поколений, противопоставляются два типа отношений к жизни. Основа сюжета - жизнь купеческого сына Саввы Грудцына, полная тревог и приключений. Повествование о судьбе героя дается на широком историческом фоне. Юность Саввы протекает в период борьбы русского народа с польской интервенцией; в зрелые годы герой принимает участие в войне за Смоленск в 1632-1634 гг. В повести упоминаются исторические личности: царь Михаил Федорович, боярин Стрешнев, воевода Шеин, сотник Шилов; да и сам герой принадлежит к известной купеческой семье Грудцыных-Усовых. Однако главное место в повести занимают картины частной жизни.
Повесть состоит из ряда последовательно сменяющих друг друга эпизодов, составляющих основные вехи биографии Саввы: юность, зрелые годы, старость и смерть.
В юности Савва, отправленный отцом по торговым делам в город Орел предается любовным утехам с женой друга отца Бажена Второго, смело попирая святость семейного союза и святость дружбы. В этой части повести центральное место отводится любовной интриге и делаются первые попытки изобразить любовные переживания человека. Опоенный любовным зелием, изгнанный из дома Бажена, Савва начинает терзаться муками любви. Чтобы рассеять свою скорбь, утолить сердечную тоску, Савва идет за город.
Автор сочувствует Савве, осуждает поступок «злой и неверной жены», коварно прельстившей его. Но этот традиционный мотив прельщения невинного отрока приобретает в повести реальные психологические очертания.
Вводится в повесть и средневековый мотив союза человека с дьяволом: в порыве любовной скорби Савва взывает к помощи дьявола, и тот не замедлил явиться на его зов в образе юноши. Он готов оказать Савве любые услуги, требуя от него лишьпродать свою душу. Герой исполняет требование беса, не придав этому особого значения, и даже поклоняется самому Сатане в его царстве, дьявол, приняв образ «брата названого», становится преданным слугою Саввы.
Идейно-художественная функция образа беса в повести близка функции Горя в «Повести о Горе и Злочастии». Он выступает воплощением судьбы героя и внутренней смятенности его молодой и порывистой души. При этом образ «названого брата», который принимает в повести бес, близок народной сказке.
С помощью «названого брата» Савва вновь соединяется со своей возлюбленной, спасается от гнева родительского, переносясь со сказочной быстротой из Орла на Волгу и Оку. В Шуе «брат названый» обучает Савву воинскому артикулу, затем помогает ему в разведке укреплений Смоленска.
Показывая участие Саввы в борьбе русских войск за Смоленск, автор повести героизирует его образ. Победа Саввы над вражескими богатырями изображается в героическом былинном стиле.
Характерно, что на службу к царю Савва поступает по совету своего «названого брата» - беса.
Царская служба рассматривается бесом как средство достижения купеческим сыном знатности, перехода его в служилое дворянское сословие. Приписывая эти «греховные мысли» Саввы бесу, автор осуждает честолюбивые помыслы героя. Героические подвиги Саввы приводят в удивление «все... российское воинство», но вызывают яростный гнев воеводы - боярина Шеина. Шеин требует, чтобы Савва немедленно покинул Смоленск и вернулся к своим богатым родителям. Конфликт боярина с купеческим сыном ярко характеризует начавшийся во второй половине XVII в. процесс формирования новой знати.
Если в эпизодах, изображающих юность героя, на первый план выдвинута любовная интрига и раскрывается пылкая, увлекающаяся натура неопытного юноши, то в эпизодах, повествующих о зрелых годах Саввы, на первый план выступают героические черты его характера: мужество, отвага, бесстрашие. В этой части повести автор удачно сочетает приемы народной эпической поэзии со стилистическими приемами воинских повестей.
В последней части повести, описывая болезнь Саввы, автор широко использует традиционные демонологические мотивы: в «храмину» к больному великой толпой врываются бесы и начинают его мучить. В этих «бесовских мучениях» нетрудно обнаружить характерные признаки падучей болезни. Узнав о мучениях Саввы, царь посылает к нему двух «караульщиков» оберегать от бесовских терзаний.
Развязка повести связана с традиционным мотивом «чудес» богородичных икон: Богородица своим заступничеством избавляет Савву от бесовских мучений, взяв предварительно с него обет уйти в монастырь. Исцелившись, получив назад свое заглаженное «рукописание», Савва становится монахом. При этом обращает на себя внимание тот факт, что на протяжении всей повести Савва остается «юношей».
Образ Саввы, как и образ Молодца в «Повести о Горе и Злочастии», обобщает черты молодого поколения, стремящегося сбросить гнет вековых традиций, жить в полную меру своих удалых молодецких сил.
В стиле повести сочетаются традиционные книжные приемы и отдельные мотивы устной народной поэзии. Новаторство повести состоит в ее попытке изобразить обыкновенный человеческий характер в обыденной бытовой обстановке, раскрыть сложность и противоречивость характера, показать значение любви в жизни человека. Вполне справедливо поэтому ряд исследователей рассматривает «Повесть о Савве Грудцыне» в качестве начального этапа становления жанра романа.
58.«Повесть о Горе-злочастии». Идейно-художественный анализ.
Одним из выдающихся произведений литературы второй половины XVII в. является «Повесть о Горе и Злочастии». Центральная тема повести - тема трагической судьбы молодого поколения, старающегося порвать со старыми формами семейно-бытового уклада, домостроевской моралью.
Вступление к повести придает этой теме общечеловеческое обобщенное звучание. Библейский сюжет о грехопадении Адама и Евы трактуется здесь как непокорность, неповиновение первых людей воле создавшего их Бога. Источник этого неповиновения - не дьявол-искуситель, как толковала Библия, а сам человек, его сердце «несмысленное. Такая трактовка библейского сюжета говорит о новом миропонимании, сложившемся у автора: причина преступления человеком заповеди смирения, покорности - в нем самом, в его характере, а не результат воздействия потусторонних сил.
Основу сюжета повести составляет трагическая история жизни Молодца, отвергнувшего родительские наставления и пожелавшего жить по своей воле, «как ему любо». Появление обобщенно-собирательного образа представителя молодого поколения своего времени было явлением весьма примечательным и новаторским. В литературу на смену исторической личности приходит вымышленный герой, в характере которого типизированы черты целого поколения переходной эпохи.
Молодец вырос в патриархальной купеческой семье, окруженный неусыпными заботами и попечением любящих родителей. Однако он рвется на свободу из-под родного крова, жаждет жить по своей воле, а не по родительским наставлениям. Постоянная опека родителей не научила Молодца разбираться в людях, понимать жизнь, и он платится за свою доверчивость, за слепую веру в святость уз дружбы. Губит его «царев кабак». Но Молодец не сдается, он не несет свою повинную голову в родительский дом, он хочет доказать свою правоту. Личный опыт убедил его, что без совета «добрых людей» жить нельзя.
Причиной дальнейших злоключений героя является его характер. Губит Молодца похвальба своим счастьем и богатством. С этого момента в повести появляется образ Горя, которое, как и в народных песнях, олицетворяет трагическую участь, судьбу, долю человека. Этот образ раскрывает также внутреннюю раздвоенность, смятенность души героя, его неуверенность в своих силах.
В сознании Молодца еще живучи традиционные представления. Так, он не может преодолеть старого взгляда на женщину как на «сосуд дьявола», источник всех бед и злоключений мужчины; сохраняет он верность и религиозным верованиям своих отцов. Не поверив коварным советам Горя, Молодец, однако, не в силах ослушаться этих же советов, когда они исходят от архангела Гавриила, облик которого приняло Горе.
В советах, которые дает Молодцу Горе, легко обнаружить тягостные раздумья самого героя над жизнью, над неустойчивостью своего материального благополучия.
Молодец, отвергавший родительскую власть, не захотевший покориться отцу и матери, вынужден склонить свою гордую голову перед Горем. «Добрые люди» сочувствуют участи Молодца, советуют ему вернуться под родительский кров и попросить прощения. Однако теперь уже Горе не желает отпускать свою жертву. Оно упорно и неотступно преследует Молодца, издеваясь над всеми его попытками убежать от своей «злочастной доли». Молодец уходит в монастырь. Для героя и автора повести монастырь является отнюдь не идеалом праведной жизни, а последней возможностью спастись от своей злочастной доли.
В повести резко противопоставлены два типа отношения к жизни, два миропонимания: с одной стороны, родителей и «добрых людей» - большинства, с другой стороны,- Молодца, воплощающего стремление нового поколения к свободной жизни.
Судьба Молодца излагается в форме его жития, но повесть уже не имеет ничего общего с традиционной агиографией. Перед нами типично светская бытовая биографическая повесть.
Автор в совершенстве владеет поэтикой фольклора, его образной системой, формами былинного стиха. Образ доброго Молодца, «нагого, босого», Горя, эпическая картина пира, песенная символика эпизода преследования Горем Молодца - все это находит прямое соответствие и в эпической народной поэзии, и в лирических песнях о Горе.
Переплетение эпоса и лирики придает повести эпический размах, сообщает ей лирическую задушевность. В целом же повесть, по словам Н. Г. Чернышевского, следует верному течению народнопоэтического слова.
59.«Калязинская челобитная». Идейно-художественный анализ.
Ярким обличительным документом, изображающим быт и нравы монашества, является «Калязинская челобитная». Монахи удалились от мирской суеты вовсе не для того, чтобы, умерщвляя свою плоть, предаваться молитве и покаянию. За стенами монастыря скрывается сытая и полная пьяного разгула жизнь. Объектом сатирического обличения повесть избирает один из крупнейших монастырей Руси - Калязинский мужской монастырь, что позволяет автору раскрыть типичные черты жизни русского монашества XVII в.
В форме слезной челобитной жалуются монахи архиепископу тверскому и кашинскому Симеону на своего нового настоятеля монастыря Гавриила. Используя форму делового документа, повесть показывает несоответствие жизненной практики монашества требованиям монастырского устава. Нормой жизни иноков стало пьянство, чревоугодие и разврат, а не пост и молитва. Поэтому и возмущены монахи новым настоятелем, который круто меняет заведенные ранее «порядки» и требует строгого соблюдения устава. Возмущены монахи и тем, что Гавриил начал строго блюсти их нравственность. По его приказу у монастырских ворот поставлен с шелепом кривой Фалалей, нас, богомольцев твоих, за ворота не пускает, в слободы ходить не велит - скотья двора посмотреть, чтобы телят в стан загнать, и кур в подпол посажать, коровницам благословенья подать».
Челобитная подчеркивает, что основной статьей монастырского дохода является винокурение и пивоварение, а запрет Гавриила только чинит поруху монастырской казне.
Сами же монахи готовы вовсе не ходить в церковь.
Жестокий, жадный и корыстолюбивый наставник является также объектом сатирического обличения. Жадный наставник морит монастырскую братию голодом, ставя на стол «репу пареную, да редьку вяленую.
За внешним балагурством пьяных монахов в повести скрыта народная ненависть к монастырям, к церковным феодалам. Основным средством сатирического обличения является язвительная ирония, скрытая в слезной жалобе челобитчиков.
Характерной особенностью стиля челобитной является его афористичность: насмешка часто выражена в форме народных рифмованных прибауток.
60.«Повесть о Фроле Скобееве». Идейно-художественный анализ.
бедный дворянин Фрол Скобеев, герой одноименной повести, уже беззастенчиво попирает этические нормы, добиваясь личного успеха в жизни: материального благополучия и прочного общественного положения.
Фролка Скобеев делает девизом своей жизни «фортуну и карьеру». «Или буду полковник, или покойник!» - заявляет он. Ради осуществления этой цели Скобеев не брезгует ничем. Он неразборчив в средствах и пускает в ход подкуп, обман, шантаж. Для него не существует ничего святого, кроме веры в силу денег. Он покупает совесть мамки, соблазняет дочь богатого стольника Аннушку, затем похищает ее, разумеется с согласия Аннушки, и вступает с ней в брак. Хитростью и обманом супруги добиваются родительского благословения, потом полного прошения и отпущения своей вины. Отец Аннушки в конце концов вынужден признать своим зятем «вора, плута» и «ябедника» Фролку Скобеева, сесть с ним за один стол обедать и «учинить» своими наследником.
Повесть является типичной плутовской новеллой. Она отразила начало процесса слияния бояр-вотчинников и служилого дворянства в единое дворянское сословие.
Резкому сатирическому осмеянию подвергнуты в повести боярская гордость: знатный стольник бессилен что-либо предпринять против «захудалого» дворянина и вынужден примириться с ним и признать своим наследником. Все это дает основание полагать, что повесть возникла после 1682 г., когда было ликвидировано местничество.
Добиваясь поставленной цели, Фрол Скобеев не надеется ни на бога, ни на дьявола, а только на свою энергию, ум. Религиозные мотивы занимают в повести довольно скромное место. Поступки человека определяются не волею божества, беса, а его личными качествами.
Примечателен в повести также образ Аннушки. Она заявляет о своих правах выбирать себе суженого, смело нарушает традиции, активно участвует в организации побега из родительского дома; легко соглашается на притворство и обман, чтобы вновь вернуть благосклонность одураченных отца и матери.
Таким образом, судьба героев повести отражает характерные общественные и бытовые явления конца XVII в.: зарождение новой знати и разрушение традиционного бытового уклада.
Стиль повести, пересыпанный канцеляризмами: «иметь место жительства», и т. п. Эти обороты перемежаются с архаическими выражениями книжного стиля и просторечиями, особенно в речах героев, а также варваризмами, широко хлынувшими в это время в литературный и разговорный язык («квартера», «корета», «банкет», «персона» и т. п.).
100 р бонус за первый заказ
Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line
Узнать цену
Задонщина. Лихачев
"Задонщина" в списке XVII в. была открыта в 1852 г. В. М. Ундольским и сразу была воспринята как литературное подражание "Слову о полку Игореве.
Дошла в 6ти списках, самый ранний из которых (список Ефросина) датируется 1470 – ми гг., а поздний концом 17 века. Задонщиной оно называется в списке Ефросина. В других списках – Словом о велико князе Данииле Ивановиче и брате его князе Владимире Андреевиче. Ефросиновский список – сокращенная переработка первоначального текста. В других списках текст с ошибками и искажениями (Ундольский и Ждановский списки).
Автор не ставил задачи описать в последовательности все события героической битвы за Доном. Он передает эмоциональную оценку произошедшего на поле Куликовом, выражает свои чувства и мысли. Свое автор характеризует свое поведение как жалость и похвалу князю Дмитрию. Жалость – плач погибшим. Похвала – слава мужеству воинской доблести.
От начала и до конца текст Задонщины связан с текстом Слова о полку Игореве – повторения. Подражание.
В "Слове о полку Игореве" грозные предзнаменования сопровождают поход русских войск: волки сулят грозу по оврагам, орлы клёкотом зовут зверей на кости русских, лисицы лают на щиты русских. В "Задонщине" те же зловещие знамения сопутствуют походу татарского войска: грядущая гибель татар заставляет птиц летать под облаками, часто граять воронов, говорить свою речь галок, клекотать орлов, грозно выть волков и брехать лисиц.
Итак, начало того исторического периода, с которого Русская земля "сидит невесела", автор "Задонщины" относит к битве на Каяле, в которой были разбиты войска Игоря Северского. "Задонщина" повествует, следовательно, о конце этой эпохи "туги и печали", о начале которой повествует "Слово о полку Игореве". Отсюда преднамеренное противопоставление в "Задонщине" конца - началу, битвы на Дону - битве на Каяле, победы - поражению и преднамеренное сопоставление Каялы с Калкой, половцев с татарами. Отсюда внешнее сходство произведений, проистекающее из исторических воззрений автора "Задонщины". Куликовская битва рассматривается, следовательно, в "Задонщине" как реванш за поражение, понесенное войсками Игоря Святославича на реке Каяле. Эта идея реванша имела глубоко народный характер.
В З. высокий поэтический стиль переплетается с образами, выражениями, фразами, носящими сухой прозаический, почти документальных характер
Характерна логически – смысловая непоследовательность: забегает вперед, то возвращается назад, от частного к общему и наоборот.
Но у З. есть свои яркие образы и сравнения – воспеть славу великому князю московскому автор призывает жаворонка, а плач коломенских женщин связывает с жалобным пением птицы щура.
Характерные эпитеты: вещий Боян, храбрые полки, дружина, червленые щиты, кровавые зори и др. – как у Слова.
Принято считать, что автор Задонщины – Софоний Рязанец: он назван ее автором в заглавии двух списков. Однако в заглавии нескольких списков о Мамаевом побоище он обозначен как и автор этого произведения. Больше никаких сведений и упоминаний о Софонии Рязанце нет.
1380 год – Мамаево побоище.
1. Пир у Микулы. Известие о том, что Мамай у Дона.
2. Жалость и похвала.
3. Дмитрий и брат его в церкви – сбор дружины.
4. Орлы – всадники.
5. Все князья русские в Москву съехались. 8000
6. Татары – волки. Предзнаменования.
7. Загремели мечи булатные о шлемы хиновские.
8. В эту пору в Рязани запричитали жены по убитым, щуры поют жалобные песни в Коломне.
9. В тот же день в субботу на рождество Богородицы – победа.
10. Погоня за татарами. Ликованье по всей земле русской. Русские жены забряцали золотом татарским. Мамай бежит серым волком.
11. Осмотр поля после битвы князем.
Сказание о Мамаевом Побоище.
Написано в середине (конце) 15 века.
Новый тип воинской повести, связанный с фольклорными традициями. Было очень популярно у книжников. Так как несет подробное описание и носит ярко выраженный сюжетный характер. Не только само событие, но и судьба отдельных лиц заставляли читателя волноваться и сопереживать герою.
Сохранилось в 4ех основных редакциях и + 4 внутри. В 100 списках.
В Сказании есть подробное описание эпизодов, которых нет в Задонщине и в повести о Куликовской битве.
1. Собирание войск
2. Предыстория битвы: послание/переписка Мамая с Ольгердовичами и Олега Рязанского.
3. Подробное выведывание примет: слушают на границе приметы:
Дм. Волынский прикладывает ухо к земле: татарских воинов много, но предвещает победу.
4. Князь с митрополитом Киприаном у Сергия Радонежского – он дает 2х воинов. (на самом деле Киприана не могло быть в это время в Москве, он был в Киеве) .
5. Плач Евдокии более подробный.
В жанровом плане:
1) Отсылка к библии
2) Больше и органичнее фольклор (эпические мотивы). Само название приближает к эпичности. Многие эпизоды носят эпический характер:
А) разведка в ночь накануне боя – испытание примет
Б) единоборство Пересвета как богатырский поединок – противник сравнивается с Голиафом – оба скончались.
Влияние устной поэзии просматривается и в выразительных средствах: битва – пир, врагов побивают, как траву косят, воины – соколы.
Герой выступает не как индивидуальная личность, а как идеальное воплощение тех черт, которыми он должен был обладать, как идеальный представитель своего класса.
Фома Кацибей видит Бориса и Глеба.
Летописная повесть о Куликовской битве.
Дошла до нас в двух видах: кратком и пространном. Краткая повесть входит в состав летописей, ведущих свое происхождение от летописного свода Киприана (Троицкой летописи). Пространная представлена Новгородской четвертой и Софийской первой летописями.
В краткой – написана не позже 1408 – 1409 гг. – передаются основные исторические сведения о Куликовской битве. Мамай разгневан за поражение на Воже и идет на Русь. Ему навстречу идет Дмитрий Иванович – кровопролитное сражение за Доном, продолжавшееся 1 день. Победа русских. Мамай спасается бегством. Мамай собирает остатки, но против него встает Тохтамыш – воцарение Тохтамыша.
Большая часть произведения посвящена тому, что происходило после Битвы. О самой битве сказано мало, общими формулами воинских повестей. Отношение автора выражается в кратких эпитетах – характеристиках русских и ордынцев.
В пространной – в несколько раз больше краткой. Текст краткой вошел с текстуальными изменениями в начальной часть и в дословном повторении второй, основной части. Появляется ряд новых данных исторического характера: сбор в Коломне, о приходе на помощь московскому князю Андрея и Дмитрия Ольгердовичей, переправа русских через Дон, более подробно описывается битва, говорится, что великий князь бился впереди всех и что доспехи его были разбиты и повреждены, но на теле не было ран. Однако увеличение текста не только из-за добавлений, но и по литературным причинам.
Автор пространной летописи включает обширные риторические рассуждения по поводу описываемых событий, пользуясь религиозными текстами. Усиливается роль Дм.Ивановича как защитника православия, резче и многословнее противопоставление русского войска как христианского войскам «нечестивых татар». Расширяется описание божественной помощи русским войскам – помощь ангелов в битве.
Почти все дополнительные данные пространной летописи находят себе соответствие в Сказании о Мамаевом побоище. Принято считать, что Сказание было создано на основе пространной летописной повести и, следовательно, возникло позже, чем была написана эта повесть.
